И они побежали. Сквозь холод и мрак, по многоуровневому лабиринту древних ходов, вырубленных в сердце могучей скалы тысячи лет назад руками, что давно сгинули, либо (те, которым повезло больше) трудятся теперь в небесных кузнях Чертогов Доблести.

Их вел Карн, слепец, что видел больше любого зрячего. Его энергетический взгляд постоянно натыкался за поблескивающие матовым золотом рунические знаки. Он не мог прочесть их, но видел суть – знаки указывали на единственно верный путь. Остальные ходы, извивающиеся точно такими же ответвлениями в десятках направлений на каждом перекрестке и пролете, вели к тупикам, где их ждала смерть в ледяных объятиях тьмы, обретшей иллюзорную плоть. Потому что еще одной схватки с сибаридой им не пережить. А здесь обитала еще, как минимум, дюжина этих монстров, – Карн ощущал их везде вокруг, и легко отличал одну от другой, ведь чудовищ вовсе не штампуют на некоей Фабрике Зла. Они как люди – каждое уникально, а в случае с сибаридами – каждая была личностью в полном смысле.

Вскоре факел Зака погас и молодой воин легко расстался с ним – от смертных взглядов здесь не было толку. Потом они перешли на шаг, потому что больше не могли бежать, а некоторое время спустя Карн выдохся настолько, что буквально повис на руках у Мидаса и Зака, которые сами едва волочили ноги. Зак так вообще пребывала на самой границе сознания и беспамятства, последние минуты (или часы?) он шел с закрытыми глазами, ничего не слыша и полностью отрекшись от окружающей реальности, сузившейся до шороха трех пар кожаных ботинок по полированному камню неизвестной породы.

А потом они выбрались. Это почувствовали все трое, но, как и на входе в лабиринт, их чувства различались. Зак неожиданно смог вдохнуть полной грудью, будто вышел на широкую равнину из дремучей чащи, иссушенной временем и смертью. У Мидаса перестала болеть голова и промозглый сковывающий холод покинул его кости, позволив распрямить позвоночник и развести плечи – настолько, насколько было возможно при четырех сломанных ребрах.

Карн же просто улыбнулся, ощутив, как время продолжило привычный ход. Силы начали возвращаться к нему с удвоенной скоростью и он только теперь понял, что «карман», сформированный локальным проникновением Лимба в Ра, замедлял его энергетический метаболизм. Вот почему схватка с сибаридой выпила из него буквально все силы. Эти существа были чрезвычайно сильны сами по себе, но на своей территории их сила возрастала многократно.

– Похоже, мы добрались, – Зак рухнул на колени, копье звучно стукнулось о каменный пол. В глубине затопленного усталостью голоса слышалось эхо нескрываемой радости, изрядно приправленной непередаваемым облегчении. Мидас молча опустил Карна на пол и сам завалился рядом. Все они дышали тяжело и глубоко.

– Похоже, – выдавил, наконец, фригийский царь. Он оценил свои ощущения и понял, что его божественная сущность справилась с ядом сибариды и организм уже начал активное восстановление.

– Откуда вы знаете? – Карн всю свою энергию направил на стимулирование регенеративных процессов, поэтому радиус его ментального радара в данный момент составлял не более пары метров. – У вас ведь больше нет факелов.

– А здесь они не нужны, – пояснил Зак. – Мы в библиотеке Братьев Вюрда.

Молодой воин произнес эту фразу таким тоном, будто она отметала любые вопросы, то есть – вообще любые, изо всех сфер человеческой (и не только) жизни. И когда Карн пришел в себя, он понял – так оно и есть.

Глава 5. Можно было постучать

Библиотека Братьев Вюрда потрясала. Это было сочетание колоссального архива самых разнообразных источников – от золотых скрижалей и пергаментных свитков до инфопланшетов (да, да!) и энергоинформационных кубов; арсенала, самого обширного и смертоносного из всех, когда-либо виденных Мидасом и Карном вместе взятыми (даже коллекция Эрры терялась на фоне этого места); и собранием удивительных, таинственных и непостижимых артефактов – от фокусирующих резонаторов (наподобие сейд-камней) до шаманских бубнов.

Казалось, тут было все, о чем только может мечтать охотник за сокровищами или фанатичный неофит тайного ордена. Карн видел окружающий мир с нереальной четкостью – каждая книга, каждый клинок, каждая подвеска-талисман пылали перед его взором ослепительным призрачным огнем. Одни – золотым, другие – красным, третьи – синим, и еще тысячи цветов, их сочетаний и оттенков. Что удивительно – здесь были вещи, созданные не только людьми и союзными расами. В одном из высоких залов (каковых здесь были – кто знает – десятки, сотни?) Карн безошибочно определил колдовской жезл черных нагов, напоминающий тот, которым пользовался сраженный им змеиный маг.

В другом зале его истинному взору открылся целый свод увесистых томов, которые, судя по источаемому ими умиротворению и жемчужно-белой ауре, принадлежали перу ангела. Или – аггела, смотря в какой момент земной истории эти труды были сотворены.

Нашлась в библиотеке Братьев Вюрда и Книга Тота. Та самая, написанная самим долговязым богом мудрости, который во время оно (кажется – целую вечность назад) рассказывал Карну, кто он такой и для чего пришел в этот мир. Парень инстинктивно направился к ней и протянул руку к фолианту. Тот покоился на невысоком металлическом пюпитре без всякой защиты. Да и зачем? Ведь сюда, по разумению мудрецов Аркаима, не мог попасть никто, кроме них.

Но в последний момент парень отдернул ладонь, так и не коснувшись книги. Один раз она уже изменила его жизнь. К лучшему или нет, но это повлекло за собой слишком много событий. А сейчас ему и без того есть, чем заняться.

Когда Карн спросил, как Мидас и Зак ориентируются здесь, те ответили, что в библиотеке светится сам воздух. Парень не понял ответа, тем более, что он не чувствовал никакой магии, кроме чар, заключенных в хранимых здесь артефактах. Но раз воины рядом с ним не чертыхались через шаг и не падали, поминутно оступаясь, значит – они действительно все хорошо видят.

А еще Карн отметил, что аура Зака так и пылает искренней радостью, – будто неопытная рука слишком резко махнула шампанского в фужер и теперь пена переполняет прозрачное произведение стеклодувного искусства, беззастенчиво выливаясь наружу. Молодой воин будто забыл обо всех своих печалях и это было хорошо. Он, конечно, еще вспомнит о них, но не сейчас.

Мидас был довольно холоден, в его ауре некоторый интерес вспыхнул лишь единожды – когда они проходили через зал с оружием. И все же фригийский царь вел себя довольно сдержано и его можно было понять – каким бы чудом не было это место, у них другая цель и они тут – транзитом.

В общем, один лишь Карн понимал, насколько на самом деле им повезло. Короткая схватка с сибаридой едва не стоила им всем жизни, безумная тварь чуть не прикончила Мидаса и чудом не располосовала Зака – тот отделался ушибленной рукой и потемневшими на заднице штанами. Руку он, кстати, уже перевязал и смазал каким-то вонючим составом, выуженным, само собой, из его бездонной переметной сумки.

– Я думаю, тут можно бродить… годами, – вздохнул древний бог, когда они переходили из одного очередного зала в другой очередной зал. В ауре фригийского царя Карн ощущал нарастающее нетерпение.

– А может и десятилетиями, – мечтательно отозвался Зак, у которого лицо терялось в улыбке. Юмора парень даже близко не понял.

– Мидас о том, что нам пора, – Карн внезапно остановился и осторожно, но крепко ухватил молодого воина за руку. Тот обернулся и уставился на слепца широко раскрытыми глазами, в которых, кажется, даже поблескивали слезинки восторга.

С минуту Зак лупал своими синими глазищами, не отрываясь от лица Карна. Потом тряхнул головой, приходя в себя. По его ауре на мгновение пробежала серая тревожная рябь и что-то вновь проскользнуло в ее переливчатой глубине. Карн отметил, но не обратил внимания. У него уже совершенно точно не было никаких причин сомневаться в парне – он провел их в библиотеку, как обещал, и помог в битве с сибаридой. Этого, надо думать, более чем достаточно.